Из истории антикварно-букинистической торговли в России.

    

Часть II. "Антикварно-букинистические магазины и иные формы торговли".



    "Как известно, "unus" в переводе с латыни - "единица", и тому, кто знает этот нехитрый секрет, весьма забавно сейчас слушать рекламные вопли об уникальных духах, мебели или одежде" [Михаил Климов. "Записки антикварного дилера"].

     Когда в Российской Империи появились специализированные антикварно-букинистические магазины? Начав эту статью, мы условились, что будем рассматривать период работы таких магазинов только со второй половины XIX века. О том как работали российские антиквары раньше несколько слов сказано в "Биобиблиографическом словаре русских букинистов" [Москва, издание МГУП, 2004, с. 3]: "Букинистическая торговля - сравнительно молодая отрасль, выделение которой из книжной торговли с характерными для неё формами и методами работы произошло лишь на рубеже XVIII - XIX веков. Её полноценная история ещё не создана, хотя отдельные периоды её развития служили объектами изучения российских книговедов". Составители "Cловаря" О.Л. Тараканова и Н.Г. Каменская, в частности отмечают, что "все книготорговцы рубежа XVIII - XIX веков торговали как старыми, так и новыми книгами" и только у немногих из них "в ассортименте явно преобладали букинистические книги". Действительно, в немногих, не отличающихся многословием, воспоминаниях русских букинистов, да, скорее, не воспоминаниях, а преданиях, подобно устной Торе передававшихся старейшинами молодым энтузиастам. У нас не Англия и не Германия, где четко записано: являлся ли Кромвелю казнённый король в послеобеденном сне; бросал ли Вольтер свой домашний тапок в кучу писем, присланных ему угнетёнными европейскими евреями. "Побасенки!" - говорил великий Черкасов, цитируя Гоголя, в кинокомедии "Весна", да уж, точнее не определишь жанр таких воспоминаний.

     Одно из отличий крупного антикварного магазина от малого предпринимателя М.М. Климов поясняет на примере своих странствий по лондонским кварталам, где он искал интересующие его издания, посвящённые русской истории и культуре [см. M.М. Климов. "Записки антикварного дилера", Москва, "Трутень", 2008, с. 507-508]: "Дневные мои прогулки успеха не имели, я, правда, купил одну книгу в большом магазине "Маггс", известном тем, что именно через него в двадцатые годы большевики распродавали на Запад российские национальные сокровища, которые нынешние их наследники требуют охранять и не пущать. Я долго терзал сотрудников магазина, но больше ничего русского или интересного о России на иностранных языках они не нашли, а купленная мной книжка всё ещё не делала мой приезд осмысленным. В последний день я дозвонился до одного старичка-дилера, который в ответ на мой вопрос, нет ли у него чего-нибудь русского или о России ответил, что один альбом у него есть, но очень дорогой. Я всё-таки рискнул и поехал. И приобрёл две книжки, одна из которых окупила все затраты по поездке, включая деньги на закупку товара. А вторая, которая стоила дороже, потому, что представляла собой одну из самых редких, знаменитых и красивых книг на иностранных языках о России, принесла денег больше, чем я мог ожидать, если бы встречи, из-за которых я приехал в Лондон, состоялись. А если бы мои контрагенты оказались на месте, и я не стал бы обзванивать английских антикваров?

     Но на этом история не кончилась. Вернувшись в Москву, я через Интернет обнаружил в магазине "Маггс" точно такую же редкость, которую я только что купил у старика. Как они не заметили её, когда я спрашивал? Или это нормальная болезнь больших магазинов, где всё всем по фигу?"

     Ещё одно наблюдение М.М. Климова, имеющее прямое отношение к работе товароведа (уже в Московском) специализированном букинистическом магазине: "Как бы товаровед ни знал свой материал, но он сидел на одном месте, сидел обычно много лет, в других магазинах практически не бывал и судил о ценах, только исходя из своего опыта. Например, десять лет назад ему попался последний раз восьмитомник Бантыш-Каменского "Словарь достопамятных людей русской земли", и тогда он его продал за триста рублей. Прикинув, что книги подорожали процентов на сорок-пятьдесят, товаровед ставит на него пятьсот и отправляет в продажу. А его сметают за пять минут, потому, что это сегодня дёшево, потому что два месяца назад [один из дилеров уговорил приёмщицу другого магазина] ...и она восьмитомник поставила на комиссию за полторашку, и «Словарь» за эти деньги продался, а значит, цена ему на руках сегодня – около тысячи. Или обратный вариант. Пять лет назад у товароведа был клиент на "Ежегодник дирекции императорских театров", и тот добыл комплект за триста рублей. Сегодня клиента нет, а ощущение дорогой продажи осталось, и товаровед лепит на "ежегодник" те же пятьсот, что и на "Бантыша", невзирая на то, что история в моде, а книги по театру никому не нужны. Это всё огрехи сидения на месте, и исправить их можно только постоянным посещением соседей и конкурентов".

     В 60-х – 70-х годах прошлого века в Москве ещё были букинисты, которые собственным авторитетом оказывали значительное влияние на посетителей магазина, и, что не менее удивительно, на ценообразование. Одним из таких "непререкаемых авторитетов" был Лев Абрамович Глезер, работавший в "Пушкинской лавке" (тогда – Проезд Художественного театра, а ныне Камергерский переулок). Знавший Глезера лично (правда знакомство это было "шапочным") М.М. Климов [М.М. Климов. "Записки антикварного дилера", Издание второе. Москва, "Трутень", 2008, с. 686-688] описывает почти магическое действие Глезера на посетителей: "Глезер пользовался безумной популярностью у московской интеллигенции, все старушки считали, что только он один и даёт настоящую цену, но мы-то, дилеры, знали, что максимальная цифра Льва Абрамовича – семь пятьдесят – давно была меньше меньшей, по сравнению с другими магазинами. Однако, он умел поставить дело так, что люди были рады, когда фактически дарили ему редкие книги. Коллекция у Глезера, говорят, была очень хороша... Знаю только со слов одного старого коллекционера, что сын Льва Абрамовича книг не любил, и якобы в заветном шкафу, где хранилось лучшее, в каждый том была вложена собственноручная записка старого букиниста примерно такого содержания: "Сынок, эта книжка стоит не менее стольких-то тысяч долларов". Наверное, те, кто обворовал квартиру и библиотеку Льва Абрамовича, были ему очень благодарны за такую информацию.

     В период своей титанической работы на ниве столичной букинистической торговли, Лев Абрамович очевидно учитывал психологию трёх категорий покупателей (собственно и плативших ему денежки), которые выделил в своей брошюре "Новые явления в русской библиографии" С.А. Соболевский еще в "лохматом" 1869 году. Вот эти категории:

     1. Бибиоофил, т.е. тот господин (в бытность Льва Абрамовича - товарищ, а на языке изобретателей этого термина - хабер), который, имея достаточный опыт собирательства "...ценит книги не потому, что их в известный момент нет на рынке - в продаже, не потому, что они недавно запрещены или встречаются редко в данной местности, а по совокупному достоинству их содержания, красоты издания, сохранности экземпляра и изящности переплёта, при чём главное условие, чтобы непременно касались тех ветвей науки, или литературы, для изучения которых библиотека эта собрана и - насколько возможно, чтобы эти книги пополняли эту ветвь".

    2. Библиоман - человек менее уравновешенный, но с большими амбициями, который "...свозит к себе без всякого разбора всё то, что покажется ему редкостью, воображая себе, что все запрещённое, всякий инкунабул, всякий Эльзевир и Альд - в каком бы они ни были виде и каково бы ни было содержание - драгоценная находка!"

    3. Охотник до книг - сторонник лозунга "лучше меньше да лучше", "... знает - действительно ли она редка, хорошо ли сохранена, какие могут быть в ней недостатки и которые из этих недостатков присущи или отсутствуют, что и когда за неё платили, словом - их собрания, вообще не многочисленные, представляют только книги прочной, всегдашней и всюду заявленной редкости, в прекраснейших экземплярах, но содержания смешанного".

    В старом добром Талмуде сказано: "Твой хабер имеет хабера; хабер твоего хабера также имеет хабера, каждое твое слово таким образом передается от одного к другому и становится общим…». И, всяк, кто "сядь да по..." ...думай, каким образом, в условиях развивающегося социализма, когда и пряников почти "всегда не хватает на всех", добывать по третьему (означенному Соболевским) варианту "прекраснейшие экземпляры", менять их на другие, составляя коллекцию, неизбежно ощущал постоянное присутствие "шила в мешке". Рыжий рыжему сказал, что он в "суперах" видал.

    Фарисеям было проще. Они должны были привечать товарищей по секте. А тут вы товарищ почти всем окружающим "потому, что у нас каждый молод сейчас в нашей юной прекрасной стране" и, одновременно, товарищ другим "несчастным", алчущим найти редкое издание. Вы товарищ и продавцу, потому что он советский человек и ещё потому, что этот продавец припрячет для вас книгу, не рекомендованную советской властью. Есть ещё (опробированая столетиями) национальная солидарность. Но ты ведь советский человек и не престало тебе... Тут, как говаривал Аркадий Райкин, "у меня голова циркулем пошла!" К счастью эта свистопляска длилась практически в течение жизни одного поколения и на генетический уровень, как мы смеем надеяться, не вышла.

    "Возродившиеся из пепла" книголюбы снова стали просто господами библиофилами. Но их почему-то стало в сто раз меньше. Продавцы конца XX столетия стали оных завлекать методами, которые в 80-х годах вызвали бы в их среде дружный и продолжительный смех. Они приоделись и, как говорил знаменитый милиционер Аниськин, "причипурились". Поблескивая "золотыми" очками (китайского производства), стали оборачивать тома, изданные "Academia", в кальку, что последний раз делали только для Ф.И. Шаляпина. Однако покупатель на новенькие вывески, где в названии магазина обязательно присутствовало слово "салон", косяком не шёл. Энтузиасты прошедших десятилетий "старели и ветшали", а многие молодые "прислонялись" к иным "косякам".

    В сложившихся условиях опыт работы антикварно-букинистических фирм, существовавших до "товарищей", снова стал интересен даже с точки зрения обеспечения обычного коммерческого успеха. Для начала стали просто вспоминать, где находились известные магазины, а вот как они торговали вспомнить оказалось совсем не просто. У людей, посещавших их в 1912-1915 годах не спросишь, а оставшиеся мемуары не богаты такими воспоминаниями. Они всё больше о том "как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем", а прокурор Ульрих их помирил.

    Вспоминайте сами и постепенно. Вы задремали в присутственном месте и во сне видели книгу интересующего Вас автора (на "слоновой" бумаге). Несмотря на тёплую погоду на дачу к приятелю (в Кунцево) вы не поехали. Прогулялись по Старосадскому переулку, где во дворах большие деревья, от которых пух не летит. Спустились к Яузе и вернулись в московское сити, где антикварных магазинчиков предостаточно. И вот, в одном малоприметном, в самом углу, за стеклом, та самая книга. Вы её купили и, выйдя на улицу, тут же двинулись к ближайшему скверу. Там вы сели на скамейку и рассматриваете Ваше приобретение, благо почти нет прохожих и пыли тоже почти нет. Убедившись в том, что все страницы (нумерованные и вклеенные) в полном порядке, Вы ощущаете себя охотником, почти Гумилёвым на африканской равнине. Вот и Вам везёт! На радостях надо купить новый портфель и с ним уже к другим букинистам. Тут же вспоминается - у Чехова: "Надо ему на ярмарке в Тарабанькове портсигар купить." А самого-то Чехова уже нет, но Вы ему улыбаетесь. Нельзя упускать счастливый день! Благо в любую сторону - 15 минут и не более.

    Так когда и где были эти магазины (в Петербурге, Москве и т.д.)?

    

Книгопродавцы Кольчугины.

    

    ...Родом Кольчугины из Черниговщины, из города Стародуба. Никита Никифорович Кольчугин родился в 1753 году, из крестьян, родился в старообрядческой семье.

    Молодым человеком покинул он отчий дом и родину, и взяв с собой лишь божье милосердие, направился в далёкую Москву и стал походячим торговцем в разнос, затем торговал в Москотильном ряду. Мы не знаем почему и когда он стал торговать и книгами, но можно догадываться, что книги, как у старообрядца были у него при себе всегда, ровно как и предметы религиозного обихода, и если не продавать другим, то он мог их менять или просто давать для прочитки за плату и т.п.

    Точно известно, что он имел три свои собственные книжные лавки на Никольской улице; в одной торговал сам, а в других держал сидельцев.

    Павел Симони (составитель и автор статей в книге): "Книжная торговля в Москве XVIII - XIX столетий". Московские книгопродавцы Кольчугины в их книготорговой деятельности и в бытовой обстановке".

Ленинград, издание Ленинградского Общества Библиофилов ("ЛОБ"), 1927, с.26.

    

    

    

    

    

    

    

    ...у Никиты Никифоровича "был дом на Никольской улице на том самом месте, где потом был дом аптекаря Феррейна, за Кольчугиным он показан в 1785-1794 гг., а ранее в 1755 - 1784 гг. это владение было известно под именем "двора Санкт-Петербургской Академической лавки, где всякие книги продаются" ("Описание Москвы", изданное Рубаном в 1775 году, книга I, стр. 6; юбилейное издание к 100-летию фирмы Глазуновых, стр. 19).

    К 1789 году относится очень редкая "Роспись российским книгам, продающимся без переплёта и в разных переплётах в Университетской лавке у московских купцов Кольчугина и Переплётчикова в доме под № 144, состоящим у Нового Каменного Никольского моста, а в других городах можно получить сии книги через все почтовые конторы". Москва, в типографии Компании Типографической, 1789 год.

    Там же, с. 27.

    

    ...вероятно по развитию умственного склада и начитанности [Кольчугин] привлёк к себе особое внимание Новикова и заслужил его полное личное доверие.

    В деле Новикова он очень умело исполнял... [данные ему] поручения доверителя...

    Там же, с. 26.

    

    ...В семейных преданиях о Никите Никифоровиче Кольчугине - держится мнение, что он стал масоном и после него "много масонских реликвий и портретов осталось".

    ...Во всяком случае "вместе с Переплётчиковым, Глазуновым, Полежаевым, Заикиным и Водопьяновым, а также другими Н.Н. Кольчугин "томился под судом и следствием по делу Новикова до 2 июля 1796 года".

    Там же, с. 27.

    

    ...Молодой букинист стал приказчиком Новикова, и очень быстро сделался его правой рукой. То-то потом дознаватели в Шлиссельбурге удивлялись, откуда у прекраснодушного Николая Ивановича такая деловая хватка. Впрочем, следствие скоро выяснило, откуда именно - из города Стародуба. Ум Никиты Кольчугина способен был вести бухгалтерский, клиентский и складской учёт без всяких гроссбухов, храня и связывая всё в памяти. И речь уже не шла о нескольких букинистических лавках. Там у него сидели наемные работники. Кольчугин перешёл к книгоиздательству. Тиражи печатных изданий росли как на дрожжах. Крупнейшая типография того времени - та, что в Московском университете - была взята в аренду. А ещё - целая сеть училищ на попечении. Народ просвещался, читательская аудитория увеличивалась, доходы Кольчугина росли.

    ...Чтобы понять масштаб деятельности Новикова, а значит его правой руки Кольчугина, можно долго перечислять деяния и громкие фамилии из круга знакомств. А можно сказать так: Новиков разбудил декабристов, которые потом разбудили Герцена, который потом разбудил большевиков, да так, что до сих пор вся страна во сне вздрагивает.

    "Никита Кольчугин: кузнец, купец, масон и заговорщик". (Цит. по:) Интернет

https://cont.ws/@a-media/671694

    

    ...Новикова магистры охмурили не сразу, но надёжно. Впрочем, в те времена явно входить в тайную ложу не считалось чем-то зазорным или незаконным. Как и оставаться в лоне церкви, посещая антихристианские, по сути своей, собрания.

    Когда и в какую ложу вступил Никита, точно не известно, но родная сестра ...Александра Кольчугина - Варвара Григорьевна Ёлчина - пишет о масонстве деда совершенно определённо: "Родные его были старообрядцы, а он принял православие и сделался масоном. Масонские знаки и портреты многих известных масонов существовали и после смерти моего деда. Их помнила моя мать: но при продаже дома и после раздела они все были растеряны". (В.Г Ёлчина. "О роде и родословии Кольчугиных").

    Там же.

    

    ...Сын Никиты Никифоровича, Григорий Никитич родился в 1779 году, получил вполне хорошее воспитание и образование, так как имел возможность воспитываться в семье Обрезковых.

    (Александр Михайлович Обрезков воспитанник Сухопутного Шляхетского Кадетского Корпуса (1733 - 1740 гг.), состоял в свите нашего посольства, в Константинополе, а с 1753 года был резидентом, в 1768 - 1772 годах содержался в семибашенном замке - участвовал в конгрессах Фокштанском и Бухарестском, умер в 1787 году.

    Павел Симони (составитель и автор статей в книге): "Книжная торговля в Москве XVIII - XIX столетий". Московские книгопродавцы Кольчугины в их книготорговой деятельности и в бытовой обстановке".

Ленинград, издание Ленинградского Общества Библиофилов ("ЛОБ"), 1927, с.27.

    

Магазин Гаврилы Волкова.

    Гаврила Волков начал торговать старыми книгами около 1818 года в центре Москвы (у памятника Минину и Пожарскому на Красной площади).Затем открыл собственную лавку на Лубянской площади, а позже и большой антикварный магазин на Волхонке. В этом магазине антикварные книги были не единственным товаром. Волков был антикваром "широкого профиля".

    Постепенно его магазин стал одним из самых богатых в Москве и приобрёл состоятельных а, главное, постоянных клиентов. Одним из таких клиентов стал Юсупов - младший, владелец подмосковной усадьбы "Архангельское". Усилиями Волкова была приобретена значительная часть его усадебной библиотеки. К концу 50-х годов Волков прекратил заниматься антикварной торговлей и открыл собственную банкирскую контору на Кузнецком мосту [см. О.Л. Тараканова, Н.Г. Каменская. "Биобиблиографический словарь русских букинистов". Москва, издание МГУП, 2004 г., с. 24].

    

Книжная лавка Платона Львовича Байкова.

   Платон Львович Байков (1827 - 1887) имел собственную лавку и книжные склады (в том числе купленные им склады покойного И.Г. Кольчугина). Торговал в Москве (в Проломных воротах Китай-города).

    "Основной принцип его работы - оперативная покупка и продажа книг на дому, на рынках, по объявлениям. По словам современников, по оперативности покупки и продажи не имел себе равных". "...Баловень своих клиентов, которые его любили за его веселый нрав, балагурство и разные дурачества, он имел доступ к "барам" - собирателям, которых по очереди и навещал, предлагая приобретенное за день. В лавке он почти никогда не бывал, служила она ему скорее для свалки приобретенного, в ней царил невообразимый хаос, все было покрыто пылью. Все дело поставлено было на его энергии». Девиз его деятельности: "Волка ноги кормят". "...В 1869 - 1871 гг. приказчиком в лавке Байкова служил А.А. Астапов. Среди постоянных покупателей Байкова были видные московские собиратели второй половины XIX века П.В. Щапов, Ф.Ф. Мазурин, Н.И. Носов, М.М. Зайцевский и другие.

    Также как А.А. Астапов, Байков являлся одним из учредителей Московского библиографического кружка" [см. О.Л. Тараканова, Н.Г.Каменская. "Биобиблиографический словарь русских букинистов". М., издание МГУП, 2004 г., с. 16].

    Бегая по первопрестольной, словно бальзаковский Гобсек по Парижу, Платон Львович наверняка встречался с "людьми особого склада", о которых в своих "Записных книжках" писал А.П. Бахрушин: "...Были и специалисты по обману высшего уровня. Так называемые "кони" ходили по дорогим антикварным магазинам и переманивали покупателей. "Конь" обычно был дорого одет, изображал из себя знатока и потенциального клиента, иногда что-то дешевое покупал, при этом высматривая посетителей побогаче, чтобы "порекомендовать" обратиться за нужной покупкой в другую лавку. "Коней" выслеживали, гнали. Про них сочинили поговорку "из воровского табуна старый бугай". Еще один способ обмана на высшем уровне – "невесты". "Невестами" называли обнищавших старушек "из благородных", для которых антиквар снимал особняк и обставлял его залежавшимися товарами из своего магазина, а потом возил к "невесте" покупателей, якобы на распродажу фамильных вещей. "Невесты" получали проценты от продаж – "на приданое".

    

    ...У него был замечательный метод ведения дел - книги Платон Львович продавал вразнос, почти не бывая в лавке. Байков, балагур и весельчак, доставлял книги клиентам прямо на дом.

    Все знавшие его отмечали энтузиазм и энергичность книготорговца, а также, что немаловажно, приятные цены!

    Дмитрий Фоломеев. Музей Печатного двора [центр им. Кнорозова РГГУ]. (Цит. по:) Интернет

https://vk.com/wall-191205494_89

    
Книжная торговля Д.В. Байкова.

    

    "Книжная торговля Д.В. Байкова. Москва, Рождественка, дом Фирсановой. Каталог частью замечательных и редких русских книг". Выпуск первый.

    Москва, типография "Рассвет", 1891, 32, 4 ненумерованных с.

    В издательской обложке.

    

    "Книжная торговля Д.В. Байкова. Москва, Рождественка, дом Фирсановой. Каталог частью замечательных и редких русских книг". Выпуск второй.

    Москва, типография П. Гатцука, 1892, 16, 4 ненумерованных с.

    В издательской обложке.

    

    

    

    

    

    

    

    "Книжная торговля Д.В. Байкова. Москва, Рождественка, дом Фирсановой. Каталог частью замечательных и редких русских книг". Выпуск третий.

    Москва, типография П. Гатцука, 1893, 16 с.

    В издательской обложке.

    

    "Каталог более или менее любопытных книг и брошюр, продающихся в книжной торговле "Московский букинист", Д.В. Байкова.

    Москва, Никольская, против Ремесленной Управы". Выпуск четвёртый.

    Москва, типография А. Кольчугиной, 1895, 15, 3 ненумерованных с.

    

     Продолжение - Часть III.

    

 



Сайт управляется системой uCoz
Яндекс.Метрика